Странная набережная

[iongeph-blaze]

Снег исчез незаметно и быстро, за три дня: пришел и растаял - недоразумение в южном ветреном городе. Мы бредем в темноте по узким тротуарам узких улочек, все чаще увязая в глинистой грязи, в которой ноги разъезжаются немногим хуже, чем на укатанном, полированном льду.
Моросит мелкий дождь. Грязь заставляет нас сползти с пропавшего тротуара на обочину дороги. Дракон бодро шагает впереди, почти не оглядываясь на машины, я ползу следом. Мне мокро, холодно, грязно, я давно перестал понимать, куда мы идем и идем ли вообще куда-то или давно ходим по кругу: со старенькими двухэтажными домами вокруг, в темноте и слабом свете фонарей и окон похожими на черные недорисованные декорации. Я чувствую себя потомственным аристократом-белоручкой, попавшим в первый круг ада или на городскую окраину. Я хочу шапку, шаурму и штурмана, который выведет нас отсюда на свет божий. Но шапки и шаурмы нет, зато Дракон вдруг уверенно проводит нас из грязевого царства прямо к набережной. Не главной: я еще помню ее по сентябрю, когда заблудился здесь в свой первый самостоятельный поход по Астрахани, вырулив от Гранд-отеля.
Мы идем по серым чистым плиткам набережной, останавливаемся у бетонного ограждения и смотрим на темную реку, по которой плывут остатки льда; на вытянутую в длину кляксу городского острова, заросшего кустарником и лесом, на вечно пришвартованный кораблик у шашлычной. Куски разломанного бело-коричневого льда где-то внизу под нами.
Мы пришли, чтобы отыскать место со старой фотографии, на которой неожиданно оказался проход в некрушник, но теперь мы не очень понимаем, что искать. Мы прошли не больше пятидесяти метров и уже нашли три места, от которых совершенно точно разит некрослоем. И чьей-то смертью. Первое – самое старое. Мне кажется, что я даже различаю там что-то похожее на длинное копье. Покойника нет – только фантом, отпечаток события. Второй проход оказывается слева от нас почти у реки, третий - буквально шагах в двадцати оттуда.
- Здесь раньше была степь. Город в те времена заканчивался далеко отсюда, - говорит Дракон и кивком показывает сильно налево, туда, где, если бы не дождь и темнота, должен был виднеться кремль. Теперь первым делом мы начинаем любой отсчет со времени стрельцов. – Тут ничего не могло быть, в лучшем случае – отдельные рыбацкие поселки.
Я понимаю, что он имеет в виду: откуда здесь столько всего в том случае, если вокруг была голая степь? Я курю и смотрю на быстро плывущую цепочку узких льдин и темный массив островного леса.
- На острове много таких мест. Чуешь? Вон, и вот... и вот еще… да их там правда черт знает сколько! - то ли удивленно, то ли заинтересованно добавляет он.
- Когда я только начинал заниматься, мне попадались книжки по некромантии, - говорю я. – Там была интересная теория, что места некроэнергии делятся на места с восходящим и нисходящим потоком некро. Ну или как-то так. Восходящие – это понятно: это кладбища. Некро, идущая снизу вверх, из земли. А вот про нисходящие толком нигде не пояснялось, разве только в духе: оно появляется как-то само. Я просто к чему: если присмотреться, во всех этих местах оно идет как бы сверху. И во всех этих местах кто-то насильственно умер, судя по ретроспективе. И фантомам на них. Ну или хотя бы в большей части тех мест.
Дракон кивает, я докуриваю, и мы идем дальше по почти пустынной набережной. Чтобы метрах в двадцати, если не меньше, остановиться посреди большого прохода, прямо по центру под нашими ногами. Смотрим друг на друга, пару секунд молчим.
- Там что-то большое в проходе, - говорит Дракон тихо. – Мне кажется или оно кинуло привязки, к спине? Пойдем отсюда?
Посередине набережной, по которой спокойно прогуливаются люди. Здоровенный проход в преддверие некрушника к какой-то зверообразной тамошней хрени. Конечно, мы пойдем отсюда. Это самое здравое, что мы можем сделать.
Мы идем вперед, навстречу, несмотря на погоду, попадаются гуляющие парочки. Вот мимо нас проходит красивая, стильно одетая девушка с длинными каштановыми волосами и ее спутник, лет тридцати с небольшим, немногим старше меня.
Я говорил, что иногда забываю, сколько мне на самом деле: четырнадцать или тридцать?
- Идут прямо на нее, - говорит Дракон. – Как думаешь, она их видит?
- Думаю, нет, - почему-то уверенно отвечаю я. – Здесь ходит столько людей, но она ведь не кидается на каждого.
Почему, интересно? Потому же, почему и кричащая женщина в кремле из живых видит только тех, у кого проблемы с энергетикой – они кажутся ей яркими, как та невеста в наш первый приход. Из всей свадебной фотографирующейся толпы и множества мужчин покойница, так ищущая мужчин, которые могли бы ей помочь погасить пожар, выбрала именно невесту, чтобы повиснуть на ней с воплями. Она видела только ее – девушку в белом платье, от которой даже на расстоянии разило старой порчей. Также из всех туристов тогда она увидела только изгрызенных и побитых нас.
Я думаю, что низовые зверюги выбирают жертву по такому же принципу. То ли они лучше видят уже «поврежденные» энергетики, то ли выходят на охоту как хищник, чующий запах крови и заведомо слабую жертву.
От спины Дракона идут привязки. Мы отошли прилично, но привязки не слабеют. И мы оба чувствуем, как что-то быстро бежит от прохода к нам. Мы спокойно идем, продолжая разглядывать набережную. Это уже превращается в простое перечисление: проходы и грязные места смертей натыканы аномально часто: край набережной, обочины, близлежащие дома, участки на самой реке. И конечно – остров, почти весь представляющий собой перекресток несчетных проходов.
Большинство из них – новые. Не старше 20-60 лет.
- Вся Астрахань, что ли, собирается раз в год сюда, чтобы покончить с собой или кого-нибудь убить, - чернушно шучу я. И провожаю глазами большой якорь на постаменте и зеленые венки возле ступеней. – Даже от памятника вроде бы идет проход.
- Ага! – радостно отвечает Дракон. - Там кого-то убили, как раз у памятника, я еще с детства помню.
Что-то бежит сзади. Уже близко. Мы останавливаемся, разворачиваемся к нему лицом и ждем. Я вижу странную зубастую хреновину размером с крупную собаку. Ее черная морда даже похожа на собачью, только лап как-то слишком много. То ли шесть, то ли восемь. Хреновина не сбавляет скорости, и в трех шагах от нас, не притормаживая, готовится к прыжку. Я делаю технику, и белый огонь лавиной добирается до нее быстрее, чем зверюга уходит в полет.
Пару секунд стоим. То ли осознаем, то ли поминаем. Потом невозмутимо идем дальше, выискивая новые и новые черные дыры проходов. Все больше нам кажется, что это место – не самое приятное для прогулок, а мы сами – пара глюколовов-чОрных властелинов.
Еще один проход по центру гладкой плиточной дорожки. Из него самым краем торчит что-то огромное, толстое и белое. Эту штуку не обойти. Мы ускоряем шаг. Нам не хочется знать, что внутри. Но даже так она ухитряется накинуть на нас обоих по три-четыре толстые привязки.
Я чувствую физически, как что-то зубастое, мелкое – в полруки - и бесформенное быстро скачет за нами, а потом два-три таких зубастика намертво вцепляются в ту часть моего тела, до которой смогли допрыгнуть – пикантно ниже поясницы. Левая нога начинает неприятно ныть в бедре. Еще метров десять прохожу из принципа. Необычное ощущение. Как будто я - престарелая викторианская дева, и на моем заду топорщатся слои кринолинов.
Останавливаюсь. Сжигаю привязки на спине Дракона и все живое, что нахожу на себе.
Мимо нас, не останавливаясь, пробегает рысцой вполне физический мужик в трениках и противогазе. Бежит до конца набережной, заканчивающейся стеной водоканала сразу за изгибом реки. Делает передышку и рысцой бежит обратно. Когда он равняется с нами, я слышу его дыхание под маской – натужное и громкое дыхание Дарта Вейдера.
Обратно мы решаем идти по глинистой грязи дворов. Спускаемся по лестнице, на которой когда-то тоже кого-то убили – рассказывает Дракон байки из детства, уходим во дворы. Здесь грязно, но все равно не так как на набережной у водоканала. Грязь тут в основном материальная. Мелкий холодный дождь усиливается вместе с ветром. Мы выныриваем к обочине дороги, идущей параллельно реке: на набережной медленно, натужно ползет огромное толстое белесое существо, выползшее из второго прохода.

P.S. Другие набережные, в том числе главная – с красивыми декоративными фонарями, якорями, стелами и Петром – оказались чистыми. Как и другие улицы и районы города, где за все эти дни мы проходили и уже специально приглядывались к каждому подозрительному кусту.